Финтех-революция на арт-рынке: от первых арт-фондов до платформ дробных инвестиций
Еще десять лет назад покупка серьезного произведения искусства была привилегией немногих. Сегодня картина, приобретенная за миллион долларов, может быть разделена на сотни или даже тысячи акций и продана инвесторам по всему миру за несколько минут. Это стало возможным благодаря уникальному союзу искусства и финансовых технологий, который разрушает традиционные барьеры арт-рынка, превращая его в доступный и прозрачный актив для массового инвестора.
Как именно произошла эта революция? Кто и каким образом сумел трансформировать закрытый рынок элиты в открытую и динамичную платформу для любого желающего? Чтобы понять это, мы проследим путь от первых специализированных арт-фондов до современных цифровых платформ, обеспечивающих фракционное владение произведениями искусства. Эта история — о том, как искусство окончательно превратилось из предмета роскоши в полноценный финансовый инструмент.
Artemundi: Первые шаги к арт-инвестициям
История современной финтех-революции в искусстве берет начало в 1989 году, когда Хавьер Лумбрерас основал Artemundi — один из первых в мире специализированных инвестиционных фондов, ориентированных на искусство как финансовый актив.
Происходя из семьи коллекционеров с глубокими традициями в искусстве, Лумбрерас первым сформулировал и реализовал модель, в которой произведения искусства рассматривались прежде всего как инвестиционные объекты, способные приносить стабильный доход и диверсифицировать портфель инвесторов.
В первые два десятилетия Artemundi занималась индивидуальным арт-консультированием и сделками с шедеврами, формируя репутацию эксперта по арт-инвестициям. Лумбрерас накопил опыт оценки и приобретения шедевров старых мастеров и модернистов, параллельно участвуя в филантропии и музейных инициативах.
В первые два десятилетия Artemundi занималась индивидуальным арт-консультированием и сделками с шедеврами, формируя репутацию эксперта по арт-инвестициям. Лумбрерас накопил опыт оценки и приобретения шедевров старых мастеров и модернистов, параллельно участвуя в филантропии и музейных инициативах.
В 2010 году он выпустил книгу «The Art of Collecting Art», изложив философию объединения страсти коллекционера и финансового подхода к арт-активам . Этот труд стал авторитетным руководством по арт- инвестированию и предварил запуск собственного арт-фонда.
В 2010 году Artemundi создала Artemundi Global Fund (AGF) – инвестиционный арт-фонд для сторонних инвесторов . Фонд сформировал диверсифицированный портфель музейного уровня (работы импрессионистов, модернистов, послевоенное искусство и т.д.), предлагая хеджирование от инфляции и низкую корреляцию с рынками . AGF успешно проработал 5 лет до 2015 года, продемонстрировав среднегодовую чистую доходность свыше 17% для своих инвесторов .
Этот результат превзошёл ожидания и подтвердил компетентность Лумбрераса как управляющего арт-фондом. Фонд был закрытого типа: к 2015 году он выполнил стратегию выхода, прибыльно распродав активы. Сам Лумбрерас за время работы AGF зарекомендовал себя как один из ведущих арт-фонд-менеджеров и вошёл в число новаторов отрасли (например, Spear’s включил его в список топ-советников по искусству).
В 2010 году Artemundi создала Artemundi Global Fund (AGF) – инвестиционный арт-фонд для сторонних инвесторов . Фонд сформировал диверсифицированный портфель музейного уровня (работы импрессионистов, модернистов, послевоенное искусство и т.д.), предлагая хеджирование от инфляции и низкую корреляцию с рынками . AGF успешно проработал 5 лет до 2015 года, продемонстрировав среднегодовую чистую доходность свыше 17% для своих инвесторов .
Этот результат превзошёл ожидания и подтвердил компетентность Лумбрераса как управляющего арт-фондом. Фонд был закрытого типа: к 2015 году он выполнил стратегию выхода, прибыльно распродав активы. Сам Лумбрерас за время работы AGF зарекомендовал себя как один из ведущих арт-фонд-менеджеров и вошёл в число новаторов отрасли (например, Spear’s включил его в список топ-советников по искусству).
В 2020 году, на фоне пандемии COVID-19, основатель Artemundi Хавьер Лумбрерас создал антикризисный фонд Guernica V Fund («Vulture» — «стервятник») объемом $200 млн.
Фонд ориентирован на покупку музейных шедевров по сниженным ценам с расчетом на последующий рост рынка, предлагая минимальный взнос $200 тыс. и целевую доходность 17% IRR за 3-4 года.
В октябре 2021 года Artemundi совместно со швейцарским криптобанком Sygnum впервые токенизировала оригинал картины Пикассо «Fillette au béret» (1964), привлекая более 50 инвесторов. В мае 2023 года эта токенизированная работа была успешно продана, принеся инвесторам около 20% прибыли за 1,5 года и подтвердив жизнеспособность блокчейн-модели.
В октябре 2021 года Artemundi совместно со швейцарским криптобанком Sygnum впервые токенизировала оригинал картины Пикассо «Fillette au béret» (1964), привлекая более 50 инвесторов. В мае 2023 года эта токенизированная работа была успешно продана, принеся инвесторам около 20% прибыли за 1,5 года и подтвердив жизнеспособность блокчейн-модели.
В 2024 году Artemundi запустила партнерство с финтех-платформой Splint Invest, предлагая доли в известных произведениях искусства от €50. Например, в январе 2024 г. через приложение Splint были выпущены доли на работу Пикассо «The Painter II» (1970) и картину Марка Шагала – предложения были быстро раскуплены .
Ожидаемая доходность для таких долевых инвесторов оценивалась в 11–15% годовых на горизонте 2–4 лет. Таким образом, Artemundi выходит на сегмент массовых инвесторов, продолжая миссию демократизации доступа к «блю чип» арт-активам.
Хавьер Лумбрерас к 2025 году закрепился как одна из ключевых фигур на стыке искусства и финансов. Помимо бизнеса, он активно участвует в некоммерческих проектах: состоит в советах директоров нескольких музеев, вместе с
женой Лореной Перес-Хакоме создал частную коллекцию Adrastus Collection фокусом на современном искусстве XXI века , и продвигает открытие музея современного искусства
Collegium в Испании.
Ожидаемая доходность для таких долевых инвесторов оценивалась в 11–15% годовых на горизонте 2–4 лет. Таким образом, Artemundi выходит на сегмент массовых инвесторов, продолжая миссию демократизации доступа к «блю чип» арт-активам.
Хавьер Лумбрерас к 2025 году закрепился как одна из ключевых фигур на стыке искусства и финансов. Помимо бизнеса, он активно участвует в некоммерческих проектах: состоит в советах директоров нескольких музеев, вместе с
женой Лореной Перес-Хакоме создал частную коллекцию Adrastus Collection фокусом на современном искусстве XXI века , и продвигает открытие музея современного искусства
Collegium в Испании.
MyArtBroker: Демократизация вторичного рынка принтов
Спустя два десятилетия после первых арт‑фондов другую «боль» рынка решила цифровая платформа MyArtBroker, основанная в 2010 году братьями Марком и Джеймсом Сайер.
Онлайн-биржа MyArtBroker возникла в Лондоне в 2010 году, когда братья-коллекционеры Иэн и Джо Сайер вложили всего £3 300 собственных сбережений в простой сайт. Идея родилась у Иэна во время работы в галерее: создать «лучшую сделку» на вторичном рынке тиражной графики, чтобы владельцы принтов не зависели от eBay или высоких комиссий аукционных домов. Платформа сразу же сфокусировалась на prints & editions — самом “доступном” сегменте современного искусства.
Модель проста: продавец и покупатель соединяются напрямую, а MyArtBroker берёт по 12,5 % c каждой стороны лишь после успешной сделки. Без внешних инвестиций и за счёт самоокупаемости, компания быстро расширила сеть брокеров и к 2017 году уже торговала работами Бэнкси, Пикассо и Уорхола, став одним из лидеров вторичного рынка принтов.
Социальная ответственность стала частью ДНК платформы. В ответ на сирийский кризис 2015 года братья присоединились к инициативе Migrate Art. На аукционе “Multicolour” в 2019-м карандаши, собранные в лагере беженцев, превратились в новые работы известных художников и принесли £121 000 гуманитарным фондам.
Платформа убрала географические барьеры — владелец принта в Бристоле теперь может продать его покупателю в Сиднее одним кликом. Однако ликвидность осталась ограничителем: чтобы выйти из позиции, продавцу нужно найти покупателя на весь принт. Именно этот нерешённый вопрос подготовил почву для следующего шага арт-финтех-эволюции — дробного владения, где ликвидность распределяется между сотнями инвесторов.
Социальная ответственность стала частью ДНК платформы. В ответ на сирийский кризис 2015 года братья присоединились к инициативе Migrate Art. На аукционе “Multicolour” в 2019-м карандаши, собранные в лагере беженцев, превратились в новые работы известных художников и принесли £121 000 гуманитарным фондам.
Платформа убрала географические барьеры — владелец принта в Бристоле теперь может продать его покупателю в Сиднее одним кликом. Однако ликвидность осталась ограничителем: чтобы выйти из позиции, продавцу нужно найти покупателя на весь принт. Именно этот нерешённый вопрос подготовил почву для следующего шага арт-финтех-эволюции — дробного владения, где ликвидность распределяется между сотнями инвесторов.
Masterworks: «Акции картин» и миллиард для розничного инвестора
В 2017 году коллекционер и серийный предприниматель Скотт Линн задался вопросом, почему купить долю в blue-chip картине сложнее, чем акцию Apple.
Ответом стала платформа Masterworks — первое в США «арт‑IPO» под регуляторной крышей SEC Regulation A+. Каждая картина оформляется как отдельная SPV‑компания и дробится на доли по $20, а инвестор подписывает документы онлайн за считаные минуты.
1. Искра в квартире Скотта Линна (начало 2017)
Коллекционер‐самоучка Скотт Линн долго зарабатывал на маленьких интернет-бизнесах и вкладывал прибыль в Баскию и Уорхола. В один вечер он наложил график роста цен на Basquiat Index на динамику S&P 500 и увидел, что за десятилетие «голубые чипы» современного искусства обогнали рынок акций почти вдвое. Проблема была в том, что эти шедевры стоили миллионы, а ломать их «на кусочки» никто не умел. Решение подсказала старая презентация о секьюритизации ипотек: сделать точно так же, только с картинами.
1. Искра в квартире Скотта Линна (начало 2017)
Коллекционер‐самоучка Скотт Линн долго зарабатывал на маленьких интернет-бизнесах и вкладывал прибыль в Баскию и Уорхола. В один вечер он наложил график роста цен на Basquiat Index на динамику S&P 500 и увидел, что за десятилетие «голубые чипы» современного искусства обогнали рынок акций почти вдвое. Проблема была в том, что эти шедевры стоили миллионы, а ломать их «на кусочки» никто не умел. Решение подсказала старая презентация о секьюритизации ипотек: сделать точно так же, только с картинами.
2. Первый «арт-IPO» (осень 2017)
Линн нашёл инвесторов-ангелов, арендовал крошечный офис на 57-м этаже One World Trade Center и купил на аукционе красный Баския за $5,5 млн. Дальше — чистая юриспруденция: под картину создаётся LLC-«оболочка», в SEC подаётся 300-страничный проспект Reg A+, и полотно «раскраивается» на доли по $20. Минимальный чек — $5 000, но, по сути, это первый в истории «арт-IPO». Перед Рождеством все доли уходят частным инвесторам за три недели: эксперимент удаётся.
3. Фабрика SPV (2018-2019)
Masterworks понимает, что главное узкое место — скорость подачи оферт в SEC. Команда набирает бывших банковских юристов и учится штамповать регистрации быстрее любой краудфандинговой платформы. Параллельно строят internal secondary market: каждую среду пользователи могут перепродавать доли друг другу. К концу 2019-го на платформе уже десятки работ, от Пикассо до Кусамы, а база пользователей растёт до 100 000.
Линн нашёл инвесторов-ангелов, арендовал крошечный офис на 57-м этаже One World Trade Center и купил на аукционе красный Баския за $5,5 млн. Дальше — чистая юриспруденция: под картину создаётся LLC-«оболочка», в SEC подаётся 300-страничный проспект Reg A+, и полотно «раскраивается» на доли по $20. Минимальный чек — $5 000, но, по сути, это первый в истории «арт-IPO». Перед Рождеством все доли уходят частным инвесторам за три недели: эксперимент удаётся.
3. Фабрика SPV (2018-2019)
Masterworks понимает, что главное узкое место — скорость подачи оферт в SEC. Команда набирает бывших банковских юристов и учится штамповать регистрации быстрее любой краудфандинговой платформы. Параллельно строят internal secondary market: каждую среду пользователи могут перепродавать доли друг другу. К концу 2019-го на платформе уже десятки работ, от Пикассо до Кусамы, а база пользователей растёт до 100 000.
4. Искусственный интеллект Arthena (2021)
Чтобы выбирать лоты не «на глаз», компания покупает стартап Arthena. Его нейросети сканируют аукционные каталоги, соцсети и экономические данные; алгоритм выдаёт рейтинг «ликвидности» художников по 60 параметрам. Теперь отбор выглядит как квант-фонд: дата-учёные строят модель, которая советует, скажем, «женский портрет Кондо 2006-го года» с вероятностью роста 25 % за три года.
5. Первые экзиты и доказательство концепции (2020-2023)
6. Масштаб: миллиард капитала и 300+ картин (конец 2024)
Платформа становится крупнейшим эмитентом предложений Reg A в США: подано заявок больше, чем у всех краудфандеров вместе. На счёту — $1+ млрд привлечённых денег и свыше 300 зафондированных шедевров. Команда разрослась до 200 человек: юристы, дата-инженеры, кураторы из Sotheby’s и даже бывший прокурор SEC для комплаенса.
Чтобы выбирать лоты не «на глаз», компания покупает стартап Arthena. Его нейросети сканируют аукционные каталоги, соцсети и экономические данные; алгоритм выдаёт рейтинг «ликвидности» художников по 60 параметрам. Теперь отбор выглядит как квант-фонд: дата-учёные строят модель, которая советует, скажем, «женский портрет Кондо 2006-го года» с вероятностью роста 25 % за три года.
5. Первые экзиты и доказательство концепции (2020-2023)
- Бэнкси “Mona Lisa (Colored)”: куплена 2018, продана 2020, чистая годовая доходность ~32 %.
- Джордж Кондо “Blue Head”: куплена 2019, продана 2022, совокупный рост 81 %.
- Средний IRR первых шести продаж — около 29 %.
6. Масштаб: миллиард капитала и 300+ картин (конец 2024)
Платформа становится крупнейшим эмитентом предложений Reg A в США: подано заявок больше, чем у всех краудфандеров вместе. На счёту — $1+ млрд привлечённых денег и свыше 300 зафондированных шедевров. Команда разрослась до 200 человек: юристы, дата-инженеры, кураторы из Sotheby’s и даже бывший прокурор SEC для комплаенса.
7. Тёмная сторона: комиссии, реклама и ликвидность
Критики жалуются на высокие фи и агрессивные баннеры «Инвестируйте в Пикассо за $20». Внутренний рынок долей работает, но спреды велики до финальной продажи картины. Masterworks публикует риски в каждом проспекте, но напоминает: это длинная игра, горизонт — минимум пять лет.
8. Что готовят 2025-е
Компания тизерит «Vault-Series» — портфели из десятка картин вместо одной, чтобы снизить волатильность. Параллельно команда регистрирует дочернюю структуру в ЕС, прицеливаясь на Франкфурт и Люксембург. Главная интрига — смогут ли они так же успешно продавать сотни работ, когда рынок остынет. Но даже скептики признают: Masterworks уже вписала новую главу в историю арт-рынка, превратив Уорхола и Баскию в тикеры, понятные розничному инвестору.
«Мы просто дали людям возможность владеть тем, во что они давно верили, — культурным капиталом — и сделали это так же просто, как купить пару акций Tesla», — любит повторять Скотт Линн.
Masterworks ещё не решила всех проблем ликвидности и стоимости, но открыла дверь. И теперь тысячи инвесторов из пригородов Кливленда и Таллина спорят в чатах, какая доля Баскии вырастет быстрее — а значит, миссия «демократизации» искусства уже превращается из лозунга в реальность.
Критики жалуются на высокие фи и агрессивные баннеры «Инвестируйте в Пикассо за $20». Внутренний рынок долей работает, но спреды велики до финальной продажи картины. Masterworks публикует риски в каждом проспекте, но напоминает: это длинная игра, горизонт — минимум пять лет.
8. Что готовят 2025-е
Компания тизерит «Vault-Series» — портфели из десятка картин вместо одной, чтобы снизить волатильность. Параллельно команда регистрирует дочернюю структуру в ЕС, прицеливаясь на Франкфурт и Люксембург. Главная интрига — смогут ли они так же успешно продавать сотни работ, когда рынок остынет. Но даже скептики признают: Masterworks уже вписала новую главу в историю арт-рынка, превратив Уорхола и Баскию в тикеры, понятные розничному инвестору.
«Мы просто дали людям возможность владеть тем, во что они давно верили, — культурным капиталом — и сделали это так же просто, как купить пару акций Tesla», — любит повторять Скотт Линн.
Masterworks ещё не решила всех проблем ликвидности и стоимости, но открыла дверь. И теперь тысячи инвесторов из пригородов Кливленда и Таллина спорят в чатах, какая доля Баскии вырастет быстрее — а значит, миссия «демократизации» искусства уже превращается из лозунга в реальность.
YieldStreet: Альтернативы под одной крышей
Когда Masterworks научила инвестора покупать долю в шедевре, стало очевидно, что картины — лишь один из пазлов большой мозаики альтернатив.
Ещё в 2015 году финтех‑дуэт Милинд Мехере (экс‑со‑основатель Yodle) и бывший банкир Майкл Вайс запустили YieldStreet с идеей собрать все «нестандартные» активы на одной витрине: судовые лизинги, недвижимость, судебные иски, частные кредиты.
1. «Фондовые рынки скучны, давайте-ка займёмся контейнеровозами» (2015)
Милинд Мехере, только что продавший рекламный стартап Yodle за $342 млн, встретился с младшим кредитным банкиром Майклом Вайсом за кофе на Мэдисон-авеню. Оба жаловались: даже состоятельные друзья не могут купить долю в доходном судовом лизинге или в иске против фарм-гиганта — доступ туда закрыт фондам. Решение родилось прямо на салфетке: сделать онлайн-рынок альтернативных активов с билетами от $10 000. Так в Нью-Йорке появилась YieldStreet.
2. Период «стартап-на-стероидах» (2016-2018)
За первые три года команда подняла десятки миллионов венчурного капитала, листовала на платформу морские суда, недвижимые «мультифэмили» в Техасе, судебные финансирования и коммерческие кредиты. «Populism Comes to Wall Street» — так в 2018-м озаглавил Bloomberg большой профиль о компании: стартап действительно пускал рядового инвестора туда, где раньше гуляли только фонды. К базе в десятки тысяч пользователей добавилась ещё и очередь из займодавцев, готовых структурировать сделки под розницу.
1. «Фондовые рынки скучны, давайте-ка займёмся контейнеровозами» (2015)
Милинд Мехере, только что продавший рекламный стартап Yodle за $342 млн, встретился с младшим кредитным банкиром Майклом Вайсом за кофе на Мэдисон-авеню. Оба жаловались: даже состоятельные друзья не могут купить долю в доходном судовом лизинге или в иске против фарм-гиганта — доступ туда закрыт фондам. Решение родилось прямо на салфетке: сделать онлайн-рынок альтернативных активов с билетами от $10 000. Так в Нью-Йорке появилась YieldStreet.
2. Период «стартап-на-стероидах» (2016-2018)
За первые три года команда подняла десятки миллионов венчурного капитала, листовала на платформу морские суда, недвижимые «мультифэмили» в Техасе, судебные финансирования и коммерческие кредиты. «Populism Comes to Wall Street» — так в 2018-м озаглавил Bloomberg большой профиль о компании: стартап действительно пускал рядового инвестора туда, где раньше гуляли только фонды. К базе в десятки тысяч пользователей добавилась ещё и очередь из займодавцев, готовых структурировать сделки под розницу.
3. Шаг в мир искусства и амбиции «универсального магазина» (2019)
Весной 2019-го YieldStreet выложила $170 млн за Athena Art Finance (дочку Carlyle Group) и в один ход получила готовый конвейер кредитов под залог шедевров. Почти сразу же появилась вкладка Art Equity: теперь в личном кабинете можно было балансировать долю контейнеровоза парой Баский. Параллельно стартап купил WealthFlex, чтобы клиенты могли размещать альтернативы внутри self-directed IRA — ещё один кирпичик универсальной витрины.
4. Первый серьёзный шторм: пандемия и дефолты (2020)
В марте 2020-го YieldStreet красиво запустила Prism Fund (позже — Alternative Income Fund) — портфель из разных классов активов, открытый даже неаккредитованным инвесторам. И тут же схлопнулась мировая логистика. Старые судовые займы на «разделку» металлургических сухогрузов пошли ко дну, несколько недвижимых проектов в Остине и Флориде встали. Газета Wall Street Journal подсчитала: 14,7 % всех сделок с момента основания оказались проблемными. Посыпались иски, SEC начала задавать вопросы о раскрытии рисков.
5. Курс на «исправить и улучшить» (2021-2022)
Компания ответила арсеналом. Запустила полноценную Art Equity Platform — портфель послевоенных и современных художников с целевыми 15-17 % годовых — чтобы добавить высоколиквидных активов. Привлекла $400 млн кредитной линии у Monroe Capital, переманила ветерана Citi Теда Ярбро на пост CIO и экс-директора E*TRADE Лею Стендал — строить честный маркетинг. К 2022-му инвесторам уже вернули $2 млрд основного долга и дохода, хотя дефолты всё ещё болели, например, в двух жилых комплексах Нэшвилла, финансируемых совместно с Адамом Ньюманом из WeWork.
Весной 2019-го YieldStreet выложила $170 млн за Athena Art Finance (дочку Carlyle Group) и в один ход получила готовый конвейер кредитов под залог шедевров. Почти сразу же появилась вкладка Art Equity: теперь в личном кабинете можно было балансировать долю контейнеровоза парой Баский. Параллельно стартап купил WealthFlex, чтобы клиенты могли размещать альтернативы внутри self-directed IRA — ещё один кирпичик универсальной витрины.
4. Первый серьёзный шторм: пандемия и дефолты (2020)
В марте 2020-го YieldStreet красиво запустила Prism Fund (позже — Alternative Income Fund) — портфель из разных классов активов, открытый даже неаккредитованным инвесторам. И тут же схлопнулась мировая логистика. Старые судовые займы на «разделку» металлургических сухогрузов пошли ко дну, несколько недвижимых проектов в Остине и Флориде встали. Газета Wall Street Journal подсчитала: 14,7 % всех сделок с момента основания оказались проблемными. Посыпались иски, SEC начала задавать вопросы о раскрытии рисков.
5. Курс на «исправить и улучшить» (2021-2022)
Компания ответила арсеналом. Запустила полноценную Art Equity Platform — портфель послевоенных и современных художников с целевыми 15-17 % годовых — чтобы добавить высоколиквидных активов. Привлекла $400 млн кредитной линии у Monroe Capital, переманила ветерана Citi Теда Ярбро на пост CIO и экс-директора E*TRADE Лею Стендал — строить честный маркетинг. К 2022-му инвесторам уже вернули $2 млрд основного долга и дохода, хотя дефолты всё ещё болели, например, в двух жилых комплексах Нэшвилла, финансируемых совместно с Адамом Ньюманом из WeWork.
2023: Тонкая настройка после штормов
Учитывая уроки судовых дефолтов, YieldStreet ввела трёхступенчатую систему due‑diligence: эксперты Athena оценивают провенанс и ликвидность, юристы проверяют реституционные риски, аналитики стресстестят ценовые ряды. Два потенциальных лота — ранний Бэнкси и поздний Поллок — отклонили: первый из‑за спорного происхождения, второй из‑за нестабильных аукционных результатов. На платформу выходит Art Equity Series II, где уже половина капитала пришла от повторных инвесторов — показатель доверия после бурных лет.
2024: Портфель с добавочной ценностью
Весной запускается Art & Real Assets Blend: картины + склады холодного хранения для винных коллекций. Идея — диверсифицировать риски внутри самого альтернативного сегмента. К концу года объём активов, связанных с искусством, превышает $300 млн, а общая доля невозвратов по арт‑направлению остаётся нулевой — резко контрастируя с прошлым опытом в шиппинге.
2025: Готовность к публичности
На фоне консолидации с Cadre в недвижимости, YieldStreet подаёт заявку на запуск публичного траста YieldStreet Art Trust, который будет листиться на OTCQX и позволить покупать доли в арт‑портфеле даже через обычного брокера. В проспекте указывают: средний оценочный рост корзины Series I–III — 11,4 % годовых за три года при волатильности ниже Nasdaq. Если листинг удастся, это сделает art‑equity не просто альтернативой, а полноценным биржевым активом.
Учитывая уроки судовых дефолтов, YieldStreet ввела трёхступенчатую систему due‑diligence: эксперты Athena оценивают провенанс и ликвидность, юристы проверяют реституционные риски, аналитики стресстестят ценовые ряды. Два потенциальных лота — ранний Бэнкси и поздний Поллок — отклонили: первый из‑за спорного происхождения, второй из‑за нестабильных аукционных результатов. На платформу выходит Art Equity Series II, где уже половина капитала пришла от повторных инвесторов — показатель доверия после бурных лет.
2024: Портфель с добавочной ценностью
Весной запускается Art & Real Assets Blend: картины + склады холодного хранения для винных коллекций. Идея — диверсифицировать риски внутри самого альтернативного сегмента. К концу года объём активов, связанных с искусством, превышает $300 млн, а общая доля невозвратов по арт‑направлению остаётся нулевой — резко контрастируя с прошлым опытом в шиппинге.
2025: Готовность к публичности
На фоне консолидации с Cadre в недвижимости, YieldStreet подаёт заявку на запуск публичного траста YieldStreet Art Trust, который будет листиться на OTCQX и позволить покупать доли в арт‑портфеле даже через обычного брокера. В проспекте указывают: средний оценочный рост корзины Series I–III — 11,4 % годовых за три года при волатильности ниже Nasdaq. Если листинг удастся, это сделает art‑equity не просто альтернативой, а полноценным биржевым активом.
Есть ли «чужие» для арт-рынка? Количественный разбор
Чтобы объективно ответить на вопрос, была ли арт-экспертиза у большинства фаундеров с самого начала, сопоставим 4 платформы с первичным бэкграундом их ключевых основателей:
- 2 из 4
Основатели: финансы / венчур / инвест‑банкинг
Artemundi, Masterworks - 1 из 4
Основатели: технологии / продукт / блокчейн
YieldStreet - 1 из 4
Основатели: арт‑рынок / кураторство / апрайзинг
MyArtBroker
Scott Lynn — Masterworks
Серийный интернет-предприниматель (AdKnowledge, Payability) и страстный коллекционер, купивший первого Шагала в девятнадцать лет. В 2017-м Линн превратил голубые-чип-картины в «акции по $20», оформив каждую работу как отдельную SPV под Reg A+.
Личные связи с галереями Mugrabi и крупными коллекционерами (Стивен Таненбаум и др.) позволяют Masterworks скупать работы вне аукционов по оптовым ценам.
Milind Mehere & Michael Weisz — YieldStreet
Mehere — тех-предприниматель, ранее со-основал маркетинговый стартап Yodle и продал его за $342 млн; в YieldStreet отвечает за продукт и масштабирование юзер-базы.
Weisz — бывший вице-президент кредитного фонда на $1,2 млрд; привнёс компетенции структурированного долга и стал архитектором сделок под залог искусства.
Дуэт «технарь + банкир» создал маркетплейс альтернатив, где арт-портфели появились после покупки Athena Art Finance за $170 млн в 2019 году.
Ian & Joe Syer — MyArtBroker
Братья-коллекционеры вышли из галерейного бизнеса, заметив, как непрозрачен вторичный рынок принтов. Ian сфокусировался на технологиях ценообразования, Joe — на экспертной работе с Бэнкси; в 2010-м они вложили £3 300 собственных средств и запустили онлайн-биржу тиражной графики.
Социальная миссия (благотворительные аукционы для Migrate Art) укрепила доверие сообщества уличного искусства.
Javier Lumbreras — Artemundi
Испанский финансист-коллекционер, который в 1989 г. запустил один из первых в мире арт-фондов и с тех пор продвигает идею «искусство как актив». С 2010-го по 2015-й его Artemundi Global Fund показал среднюю чистую доходность свыше 17 % для инвесторов, закрепив репутацию пионера art-finance.
В паре с супругой Лореной Перес-Хакоме он строит частный музей Collegium в бывшем иезуитском колледже XVI в. в Аревало, куда переедет их Adrastus Collection современного искусства.
Лумбрерас регулярно выступает на конференциях CFA Society New York и других финорганизаций как эксперт по арт-инвестициям; его обширные контакты с галереями (семья Mugrabi) и крупными коллекционерами дают Artemundi доступ к «blue-chip» работам вне аукционов и по оптовым ценам.
Серийный интернет-предприниматель (AdKnowledge, Payability) и страстный коллекционер, купивший первого Шагала в девятнадцать лет. В 2017-м Линн превратил голубые-чип-картины в «акции по $20», оформив каждую работу как отдельную SPV под Reg A+.
Личные связи с галереями Mugrabi и крупными коллекционерами (Стивен Таненбаум и др.) позволяют Masterworks скупать работы вне аукционов по оптовым ценам.
Milind Mehere & Michael Weisz — YieldStreet
Mehere — тех-предприниматель, ранее со-основал маркетинговый стартап Yodle и продал его за $342 млн; в YieldStreet отвечает за продукт и масштабирование юзер-базы.
Weisz — бывший вице-президент кредитного фонда на $1,2 млрд; привнёс компетенции структурированного долга и стал архитектором сделок под залог искусства.
Дуэт «технарь + банкир» создал маркетплейс альтернатив, где арт-портфели появились после покупки Athena Art Finance за $170 млн в 2019 году.
Ian & Joe Syer — MyArtBroker
Братья-коллекционеры вышли из галерейного бизнеса, заметив, как непрозрачен вторичный рынок принтов. Ian сфокусировался на технологиях ценообразования, Joe — на экспертной работе с Бэнкси; в 2010-м они вложили £3 300 собственных средств и запустили онлайн-биржу тиражной графики.
Социальная миссия (благотворительные аукционы для Migrate Art) укрепила доверие сообщества уличного искусства.
Javier Lumbreras — Artemundi
Испанский финансист-коллекционер, который в 1989 г. запустил один из первых в мире арт-фондов и с тех пор продвигает идею «искусство как актив». С 2010-го по 2015-й его Artemundi Global Fund показал среднюю чистую доходность свыше 17 % для инвесторов, закрепив репутацию пионера art-finance.
В паре с супругой Лореной Перес-Хакоме он строит частный музей Collegium в бывшем иезуитском колледже XVI в. в Аревало, куда переедет их Adrastus Collection современного искусства.
Лумбрерас регулярно выступает на конференциях CFA Society New York и других финорганизаций как эксперт по арт-инвестициям; его обширные контакты с галереями (семья Mugrabi) и крупными коллекционерами дают Artemundi доступ к «blue-chip» работам вне аукционов и по оптовым ценам.
